25 червня (12-го за старим стилем) виповнюється 110 років з дня народження відомого поета-гуманіста, перекладача, прибічника класичного стилю в російській поезії, творчість якого завершувала Срібний вік поезії, Арсенія Тарковського.
Життя його тісно пов’язане з нашим краєм. Він народився в Єлисаветграді і прожив тут до 1925 року. Пізніше, у різні роки, кілька разів навідувався до рідного міста, де був похований його батько народоволець Олександр Карлович Тарковський, який, до речі, певний час виховувався у родині Тобілевичів.
У творчості Арсенія Тарковського ми знаходимо чимало образів та асоціацій, що передають той час – час його дитинства і юності, час великих подій і перетворень, час першого кохання і осмислення свого призначення.
Сьогодні ми продовжуємо друкувати цикл статей та есе, присвячених творчому спадку нашого видатного земляка.
Как уже говорилось, звуковая стихия, а именно музыка, имеет особое значение и назначение в творчестве Арсения Тарковского. С детских лет ощущая на себе её просветляющее благое начало, уже в зрелые годы поэт называет её первоосновой жизни, предтечей, предвестником явленного миру Слова.
В доме Тарковских царил культ музыки. В школьные годы Арсений брал уроки сначала у Густава Нейгауза, отца знаменитого пианиста Генриха Нейгауза, затем у Михаила Медема, не менее блестящего музыканта. Но в отличие от первого, Медем видимо не был строгим и педантичным последователем правил немецкой клавирной педагогики и не бил учеников линейкой по пальцам, чтобы правильно «поставить кисть».
Чуть позднее, в 1920-е годы, в жизни поэта была еще советская музыкальная школа имени Робеспьера, где также преподавал Михаил Петрович Медем, в то время член правления Всероссийского союза работников музыкального искусства. Тарковский посещал ее даже в голодные годы гражданской войны.
Возможно, тогда же впечатлительный, романтически настроенный Арсений и услышал от барона семейное предание. Вот его фабула. Когда дядюшка Павел Иванович Медем был посланником при австрийском императоре, княгиня Миттерних позвала его обедать и сказала, что будет Геккерен, друг Дантеса. На что Медем отвечал: «Мадам, выбирайте между Голландией и Россией». Посланник Медем намеренно никогда не встречался с Геккереном и называл его мерзавцем, утверждая при этом: «Он не должен жить, он нарушил законы природы. Голландия должна стыдиться, что у неё такой посланник».
Видимо, именно эти уроки (музыки и этики) оставили глубокий след в душе и памяти Арсения Александровича. Так появилось великолепное волшебно-детское стихотворение «Медем».
Музыке учился я когда-то,
По складам лады перебирал,
Мучился ребяческой сонатой,
Никогда Ганона не играл.
С нотами я приходил по средам, –
Поверну звоночек у дверей,
И навстречу мне выходит Медем
В бумазейной курточке своей.
Неуклюж был великан лукавый:
В тёмный сон рояля-старика
Сверху вниз на полторы октавы
По-медвежьи падала рука.
И, клубясь в басах, летела свора,
Шла охота в путаном лесу,
Голоса охотничьего хора
За ручьём качались на весу.
Всё кончалось шуткой по-немецки,
Голубым прищуренным глазком,
Сединой, остриженной по-детски,
Говорком, скакавшим кувырком.
И ещё не догадавшись, где я,
Из лесу не выбравшись ещё,
Я урок ему играл, робея:
Медем клал мне руку на плечо.
Много было в заспанном рояле
Белого и чёрного огня,
Клавиши мне пальцы обжигали,
И сердился Медем на меня.
Поскучало детство, убежало.
Если я в мой город попаду,
Заблужусь в потёмках у вокзала,
Никуда дороги не найду.
Почему ж идёшь за мною следом
Детство и не выступишь вперёд?
Или снова руку старый Медем
Над клавиатурой занесёт?
С момента написания этих строк прошло более 50 лет. Увы, уже нет в живых ни самого поэта, ни тех, кто мог бы хоть что-то рассказать об учителе музыки, великане «в бумазейной курточке» со странной фамилией Медем. Последними живыми свидетелями того – елисаветградского – времени были Ирина Михайловна Бошняк и Татьяна Васильевна Никитина, подруги школьных лет Арсения Тарковского. Они приоткрыли завесу лишь над некоторыми фактами из биографии Михаила Петровича Медема.
Наиболее давние упоминания о елисаветградской ветви рода Медемов находим в «Алфавитном списке владельческим и другого ведомства селениям, состоящим в Бобринецком уезде, составленном из сведений, доставленных земским судом в 1856-м году». Под №110 здесь числится деревня Золотарёвка (число дворов – 4), а под № 288 деревня Шрейдеровка (число дворов – 8), обе – помещика фон Медема.
Далее: в списке землевладельцев Бобринецкого уезда за 1860 год указана баронесса Анна Петровна фон Медем, владеющая деревней Карловка (Лекарево). Деревня Карловка находилась между селом Коробчиным и Новомиргородом, сейчас сохранила только дополнительную часть названия – Лекарево. Степень родства Анны Петровны и Петра Карловича установить трудно, но оно очевидно.
В 1871 году попечительным советом Елисаветградской общественной женской гимназии была избрана, а затем утверджена руководством в должности начальницы баронесса Медем, которая вышла в отставку по болезни в 1895 году. Готовя шесть лет назад первую публикацию на эту тему, я не располагал всеми необходимыми сведениями. Поэтому предположил, что начальница оной гимназии могла быть матерью Михаила Петровича, а также посчитал, что именно Анна фон Медем и есть та персона. Однако «Новороссийский календарь на 1893 год» (Одесса: В.В.Кирхнеръ, 1892. – С.136) внёс полную ясность: «Медем Клавдия Вячеславовна. Баронесса. Начальница Елисаветградской женской гимназии». В одном я не ошибся: как свидетельствует выписка из метрической книги Елисаветградской Греческой Владимирской Богоматери церкви за 1859 год, предоставленная Константином Шляховым, Клавдия Вячеславовна и есть мать Михаила Медема. Отец же – «служащий по армейской кавалерии подполковник барон Петр Карлов Медем, лютеранин».
О самом Михаиле Петровиче Медеме читайте в 25 номері газети “Народне слово”.